В этом отношении представляет интерес социальная интерпретация речевого жанра, предлагаемая К.А. Долининым, который полагает, что "каждый сколько-нибудь канонизированный, устоявшийся речевой жанр (приказ по учреждению, постановление суда, научная статья, роман, передовая в газете и т.п.) — это не что иное, как особая социальная роль, в которой речевая деятельность выступает как ролевая деятельность" [Долинин, 1978, 26].
Таким образом, в жанровой вариативности текстов находит свое проявление социальная норма, определяющая специфику выбора языковых средств при порождении текстов тех или иных жанров. В практике перевода сталкиваются три типа социальных норм, отражающих традиции данного общества и данной культуры: 1) нормы построения текста на исходном языке, 2) нормы построения текста на языке перевода и 3) нормы перевода.
К.Раис, безусловно, права, считая, что нормы, или конвенции, жанра (Textsortenkonventionen) имеют большое значение, поскольку различия между ними становятся наиболее очевидными при выходе за пределы одного языка и одной культуры. Прежде всего различия касаются самой номенклатуры жанров. Наряду с общими жанрами, существующими в любой письменной культуре (письмо, сказка, статья), есть жанры, распространенные в нескольких, но не во всех культурах (например, сонет), и, наконец, жанры, специфичные лишь для одной культуры (например, поэтический жанр хайку в Японии). Конвенции жанров характеризуются также исторической вариативностью (ср. стихотворную форму средневекового научного трактата).
Жанровая дифференциация текстов имеет непосредственное отношение к механизму перевода, к переводческой стратегии. Прежде всего переводчик должен сделать принципиальный выбор — сохранить ли конвенции исходного текста или заменить их конвенциями языка перевода. Если данный жанр отсутствует в другой культуре, то перевод может быть инновационным (т.е. он может положить начало новому жанру в культуре-рецепторе). Так, например, газель, жанр восточной поэзии, был воспроизведен в некоторых переводах на европейские языки. Столь же необходим учет специфики типа текста и определяющей данный тип коммуникативной функции. Только зная функцию исходного текста и его место в исходной культуре, можно оценить значимость отдельных элементов исходного текста. Это положение К. Раис иллюстрирует следующим примером: Souvent femme varie, bien fol est qui s'y fie. Если бы это был информативный текст с установкой на передачу денотативного содержания, его можно было бы перевести следующим образом: 'Женщина очень непостоянна (в оригинале буквально сказано: "женщина часто меняется"). Безрассуден тот, кто ей верит'. Однако на самом деле перед нами отрывок из экспрессивного текста (драмы В.Гюго) с установкой на художественную форму. Перевод такого оригинала требует художественной организации текста. Этому требованию отвечает перевод на немецкий язык Г.Бюхнера: Ein Weib andert sich jeden Tag. Ein Narr ist, wer ihr trauen mag букв. 'Женщина меняется каждый день. Глупец тот, кто ей доверяет'. Незначительные смысловые отступления в этом переводе вполне компенсируются передачей художественно-эстетической функции текста [Reiss, Vermeer, 1984, 213].